Когда-то зависимость от спиртного была для Пачино серьезной проблемой, из-за которой в 80-е он снялся всего в четырех фильмах. Из схватки с алкоголем Аль вышел победителем и теперь не пьет без малого лет двадцать. Бросил курить. Вместо табака и спиртного - травяные сигаретки (успеваю прочитать название - Honeyrose) и безумное количество крепкого кофе.

Аль, помните ли вы, как Майкл Корлеоне изменил вашу жизнь?

Корлеоне во мне увидел Коппола. Мне самому после чтения книги хотелось сыграть Санни. Майкл ведь почти не виден в первой половине. Он скрытен, тих и находится в постоянной борьбе с самим собой. Я пошел на пробы неподготовленным, постоянно забывал реплики, импровизировал, но добился только того, что в результате Коппола назвал меня "самовлюбленным сукиным сыном". После «Крестного отца» у меня появилась опасность быть привязанным к определенному амплуа. Кто вправе решать, какая роль удается тебе лучше всего? Посмотрите на Шарлиз Терон в «Монстре». Никто не ожидал такого от этой девочки.

Когда вы поняли, что стали известным?

На следующий день после выхода «Крестного отца». Ко мне на улице подошла красивая женщина и спросила: "Как поживаете, Майкл Корлеоне?" Мне было тридцать три, но я выглядел моложе своего возраста. Один умный человек из Бронкса, где я родился, так и сказал: "Берегись медных труб, Аль". Я до конца понял, что стал публичной фигурой, когда пограничник на границе Восточного Берлина поздоровался: "Привет, Аль!"

Наверняка многие были уверены, что все итальянцы похожи на вас.

Я не самый типичный представитель - родился в Южном Бронксе, да и играл итальянцев не так уж часто. Даже в римейке итальянского "Запаха женщины" герой Витторио Гассмана в моей версии стал англосаксом.

Кто же тогда, по-вашему, идеальный итальянец?

Про одного сейчас расскажу. Мы снимали «Крестного отца» на Сицилии, где стояла нечеловеческая жара. Представьте, каково это: 40°С в тени, вы одеты во все шерстяное, недосыпаете сутками, постоянно чувствуете себя разбитым, в голове свербит: "Что я вообще здесь делаю? На кой черт все это?" - и единственное, о чем мечтаете - вернуться домой. Стоит очередь сицилийцев из массовки - они все тоже в шерстяной одежде, запарены, измотаны, и один из них, молодой парень, говорит по-итальянски: "Мы здесь торчим весь день. Жара смертная. Мне надо передохнуть". Тут кто-то из администраторов отвечает: "Ну давай, отдохни, и тут же вылетишь с площадки". Парню еще не заплатили. Но он смотрит на администратора, пожимает плечами, бросает так презрительно: "А!" и уходит. И я говорю себе - вот это мой герой! Я почти влюбился в него. Мог ли я тогда поступить так же? Нет! Тот сицилиец показал, что такое быть свободным по-настоящему. На какой-то момент я забыл про жару и почувствовал себя отлично.

Коппола сильно мучил вас?

К нему у меня претензий нет. Уже в Нью-Йорке мы снимали похороны дона Вито Корлеоне, снимали почти сутки, домой я собрался часов в шесть утра. Вижу Копполу, он пристроился на бутафорском надгробье и плачет. Натурально плачет, навзрыд. "Френсис, что случилось?" - "Мне не дадут переснять эту сцену еще раз!" – вопит Коппола. И вот он сидит на могильном камне, ревет, а я смотрю на все это и думаю: если он так страдает из-за одной сцены... В тот миг я понял - этому парню небезразлично! За такими, которым небезразлично, жизнь. Им тяжело, но из такого отношения к делу может получиться что-то стоящее.

Вы сами часто пересматриваете «Крестного отца»?

Нет. Я редко смотрю фильмы, в которых снимался. Трудно быть к себе объективным. Хотя обычно режиссеры представляют тебя в лучшем свете, чем ты есть.

Ну да, особенно в "Круизинге", где вы играли патологического копа, или в "Венецианском купце", в роли Шейлока.

Иногда зрители не отличают исполнителя от героя, со мной такое случилось после «Крестного отца», но с тех пор я переиграл столько, что ничего не боюсь.

Театр - ваше убежище?

(Вторая чашка кофе) Да, мое спасение в театре - там я "качаю" свои актерские мышцы. Но всегда, когда поднимается занавес, от волнения хочется бежать прочь. Театр - это образ жизни. В восемь поднимается занавес, и ты строишь день согласно этому расписанию. Это как диета: если ее перестать придерживаться, то чего-то не будет хватать.

Как начался ваш "театральный роман"?

Впервые я увидел пьесу Чехова "Чайка" в Бронксе в театре на 3 000 мест, в котором было 15 зрителей. Мне было 14 лет, но я никогда не забуду испытанного чувства. Чехов открыл мне неведомый мир.

Вы последователь системы Станиславского?

Да, моим учителем был Ли Страсберг, "американский Станиславский". Он руководил актерской студией в Нью-Йорке. Когда я был моложе, я нуждался в менторе. Он напоминал мне моего деда. Мне до сих пор его не хватает. Иногда очень хочется знать, что сказал бы этот человек по тому или иному поводу.

Это из-за него вы стали актером?

Когда отец бросил мою мать, мне было два года. Мы переехали из Гарлема в Бронкс к деду с бабушкой и теткам. Мать работала. Меня не выпускали на улицу, и я от скуки начал разыгрывать роли из фильмов. Кроме того, тетки были глухие, и мне надо было найти с ними контакт посредством жестов. Мне и в голову не приходили мысли об успехе, о том, что у этих забав будет продолжение.

То, как вы готовитесь к роли сегодня, сильно отличается от тех, детских практик?

Что такое "готовиться к роли", я прочувствовал в 21 год. Я тогда был занят в "Кредиторах" Августа Стриндберга. Мой друг Чарли Лоутон ставил ее в небольшом театрике в закоулках Сохо, который в те времена не был Тем Самым Сохо, а был всего лишь скопищем борделей. Действие пьесы разыгрывалось в Швеции в начале века, я играл персонажа по имени Адольф и впервые погружался в мир, с которым непосредственный контакт был невозможен. И вдруг я обнаружил, что способен вжиться в эту роль. Не то чтобы я превратился в шведа, но это был опыт трансформации, равносильный влюбленности. Чувство, как будто мне больше не нужно делать в жизни ничего, кроме этого. В то время я был бездомным, нередко оставался ночевать прямо в театре, иногда Чарли давал мне приют у себя - в таком возрасте ты можешь заснуть где угодно. Я жил только тем, что делал. Сегодня для ролей "адвоката-доктора-гангстера" я стараюсь вникнуть в их каждодневную рутину. Если понять, как протекают их будни, это помогает роли. И я никогда не прощаюсь с персонажем навсегда. Это как шляпа. Камера включается - шляпа надевается.

Как вы поддерживаете форму?

Стараюсь быть активным. Занимаюсь только тем, что доставляет мне удовольствие. Если я набираю вес, то я выгляжу по-другому. На самом деле весь секрет в генах. Если бы вы увидели моего отца, вы бы поняли, о чем я говорю.

Но вы не всегда были таким правильным...

Да, алкоголь, что называется, затмил мне разум. Но двадцать лет назад я бросил пить, потому что мне захотелось посмотреть на происходящее трезвыми глазами.

Вы счастливы?

Счастье - только слово. Опасное слово.

Были ли у вас серьезные потери?

Я не умел водить до 25 лет, но наконец собрался купить машину. Мы с другом Чарли выбрали белый BMW и погнали из магазина ко мне на Манхэттен. Пока мы ехали, я все время думал: это не я, что-то здесь не то. Но тут же одергивал себя: какого черта, привыкнешь! Я припарковался у дома, мы поднялись перехватить по чашке кофе, а когда спустились, машины не было. Я осматриваю место, где бросил автомобиль, смотрю на Чарли и начинаю хохотать. Год назад мы с ним катались на мопедах, а с мопедом у меня сложились более доверительные отношения, чем с авто. Я не раз мотался на своем из Бронкса в Манхэттен, мало того, что он был почти незаменим, так еще и сама езда доставляла мне удовольствие. Мы приехали в забегаловку на Хьюстон-стрит, взяли по хот-догу, я сделал первый укус и обернулся, проверить, на месте ли мопед. Потом добавил в хот-дог горчицы, обернулся снова - а мопеда нет. Тогда это не казалось мне смешным.

Считаете ли вы отцовство синонимом счастья?

(Оживляется) О да! Рекомендую отцовство в любом возрасте. Оно учит терпению. С возрастом я стал более терпеливым. Раньше я изнывал от того, что в кино от реплики до реплики - море времени. Сейчас я нашел себе занятие.

Вы принципиальный холостяк?

Я считаю женитьбу состоянием души, а не контрактом. Мой отец был женат пять раз. И о чем это говорит? Только о том, что он был рабом привычки. Я никогда не был женат и мог бы долго объяснять, почему так вышло, но все равно всего не выскажешь, так что проехали.

Травяная сигарета докурена. Третья чашка кофе выпита. "Человек в черном" делает жест "извините, мне пора". Теперь у Пачино время от реплики до реплики занято отцовством. И не крестным, а настоящим.